У знакомой дамы горе: сын надумал жениться на девочке не нашего круга.
Я даме сочувствую, у меня у самой сын, тоже переживала бы.
Но вспоминается одна Иванова.
Эту Иванову сын поставил перед фактом — вот Марина, и мы расписались. В анамнезе у Ивановской родни доктор наук, два кандидата, хореограф, главный инженер, литературный критик, ведущий кардиолог и так далее. А тут девица сомнительного происхождения и несомненно дурного воспитания, отец в нетях, мать телятница (телятница!), образование «маляр-штукатур», ни кожи ни рожи. Ощущение, что судьба прицелилась, плюнула и попала.
Малярша, правда, вела себя пристойно, не видно ее и не слышно, так, прошуршит что-то в коридоре. Подожди, говорила Ивановой подруга Арина, еще обживется, еще наплачешься.
Осенью сын отбыл в командировку в Штаты.
Как представлю, что в квартире это чучело шмыгает туда-сюда, хоть домой не иди, говорила Иванова подруге Арине.
К Новому году сын вернулся, а в марте объявил: во-первых, в Штатах ему предложили контракт, во-вторых, там же он встретил Николь, в-третьих, в четверг их с маляршей разведут, а в пятницу он улетает, ты, мать, не волнуйся, буду звонить.
Поплакала, проводила, рукой помахала.
Малярша собирала свои манатки: дорожная сумка и пакет из супермаркета — все богатство.
И вид как у побитой дворняги.
Иванова пересилила себя и спросила: есть куда идти?
Малярша прошелестела: в общежитии через месяц койка освободится, а пока меня девочки в свою комнату пустят, на раскладушку.
Иванова посмотрела-посмотрела и сказала: через месяц и съедешь, распаковывайся.
И назвала себя идиоткой.
Что и подтвердила подруга Арина.
Утром малярша убегала малярить-штукатурить, возвращалась поздно, еле живая, серая от усталости.
Пыталась сунуть деньги за постой, гордо заявив, что достаточно зарабатывает.
Так прожили три недели, и тут Иванову скрутило, внезапно и всерьез, полтора месяца в больнице, еле выкарабкалась.
Сын звонил несколько раз, говорил: ты, мать, держись, я тебе наше с Николь фото скинул — я, Николь и Ниагара.
Так себе Николь, ничего особенного, стоило ли.
Подруга Арина навещала, нечасто, семья, заботы, поди выберись.
Малярша варила бульоны, морсы, готовила куриные котлеты на пару, уговаривала проглотить еще ложечку.
Подозрительно мне это самаритянство, говорила подруга Арина, уверена, что она там не прописалась ли? полквартиры не вынесла? котлетку есть будешь? нет? точно не хочешь? а то я прямо с работы, голодная.
Иванову выписали, малярша отвезла домой, помогла подняться на этаж, сама не зашла, некогда, отпросилась ненадолго.
Чистота, ни пылинки, Иванова прошаркала на кухню, на столе записка.
«Светлана Павловна, спасибо. Обед в холодильнике. Выздоравливайте. М».
Проверила заначки, все на месте.
Заглянула в комнату сына, как и не было никакой малярши.
Через неделю Иванова прошла по длинному гулкому коридору, постучала.
Три кровати, стол, под стол засунута раскладушка.
Сказала: вот когда построишь себе квартиру, тогда и съедешь, давай собирайся и побыстрее, такси ждет, счетчик тикает.
В сентябре поехали покупать осеннее пальто, стыдно смотреть, в чем девочка ходит, и сапоги приличные нужны, в торговом центре наткнулись на подругу Арину.
Подруга Арина сказала: хорошую прислугу днем с огнем не найдешь, я-то знаю, а у тебя еще и задаром, ловко ты, Иванова, устроилась!
Это у тебя прислуга, а у меня невестка, пойдем, Мариша, нам еще сумку искать, и брюки посмотрим, и я себе шарфик хотела подобрать.
Иванова говорит, на первый взнос сама скопила, ни копейки у меня не взяла, дом вот-вот сдадут, ищу хорошие обои, ей некогда, работает с утра до ночи, недавно еле притащилась, я отвернулась чаю налить, смотрю — спит сидя.
Иванова говорит, я уже извелась, все думаю, молодая, красивая, хозяйственная да еще с квартирой, Мариша — девочка неглупая, но и умным голову дурят, не поверишь, спать не могу, переживаю, чтобы не попалась на крючок какому-нибудь пустозвону или мерзавцу, кому-нибудь не нашего круга.
