В Москве, возле одной станции метро есть кафе. Оно не из тех элитных заведений, где подписывают чашки с кофе или продают за бешеные деньги маленькие кусочки чизкейка. Основное блюдо там – шаурма в лаваше, чизкейк тоже, конечно, есть, но назвать его чизкейком можно с натяжкой. Салаты, шашлык, всё безумно вредное, жирное и подозрительное. С моим молодым человеком мы почему-то любим это место, и иногда заходим в кафе погреться, заказывая чай с бергамотом и какую-нибудь вредность. Ещё в этом кафе красные кожаные кресла, которые напоминают мне то самое заведение из «Криминального чтива». Очень весело пить чай и представлять себя гангстерами.
Узнали мы о нем с прошлого года, и раз в месяц стабильно сюда заходим. Мы заметили, что в этом кафе, когда бы мы ни пришли, постоянно ужинает одна очень примечательная пара – старушка лет 80-ти и пожилой мужчина, очевидно, её сын. Стол их всегда накрыт, они заказывают много блюд . «Это очень странно, — думала я, — обычно пенсионеры не могут себе позволить ужин в кафе, тем более с такой завидной регулярностью».
В общем, парочка эта всегда бросалась мне в глаза, но утолить своё любопытство у меня не получалось – не подойдешь же и не спросишь, почему они здесь так часто бывают. Может, просто это их традиция, да и не мое это, в общем-то, дело.
Однажды я оказалась здесь в одиночестве, на улице было уже прохладно, и я зашла погреться. Заказав чай, я устроилась на нашем обычном месте и посмотрела в окно. Стрелки часов близились к шести вечера. Улицу пересекали они – пожилая женщина и мужчина, который поддерживал её под руку. Когда они вошли, мне показалось, что она мне улыбнулась. Шаркающей походкой они дошли до столика и сели передо мной, заказав обычный набор блюд. «И сырники», — добавила бабуля, погладив официантку по руке.
Она открыла свою сумку и выронила из неё носовой платок, не заметив этого. Я подняла его и протянула женщине. Та пригласила меня присоединиться к ним, составив компанию. «Ты одна сегодня, а парень где? — спросила она, — не случилось чего?» Я объяснила, что он на работе. Я не заметила, как у нас завязался разговор, и наконец-то у меня появился шанс задать тот самый интересующий меня вопрос, почему они так часто ужинают здесь. Интуитивно я чувствовала, что в этом кроется какая-то интересная история.
— Это всё Аслан. Всё очень давно было девочка, — начала она. – Я тогда только-только родилась, это до войны было ещё, в тридцать девятом. Мы жили в Москве. Я, конечно, не помню ничего, но мама рассказывала, что она со мной новорожденной ездила в гости к семье Аслана, в Ереван. Наши отцы тогда очень дружили. Через год они переехали в Москву, отец его был военным, как и мой. А ещё через год сама знаешь, что началось. Страшно тогда было, жутко. Их переводили из города в город, и жена его с двумя детьми – шестилетним Асланом и его братом двухлетним все за ним моталась. Аслан говорит, что видел, как летела эта бомба на его дом. Сам он тогда убежал к лесу ближе – кору с деревьев содрать, чтоб кораблик построить. Понимаешь, девочка? Все в том доме были, вся семья его…
Мама моя забрала Аслана, у него в Ереване и не было больше никого, тетка пожилая, но она не захотела брать мальчика. Так мы и прожили, голодали и ждали отца с войны, вчетвером: мама, Аслан и мы с сестрой. В 44-ом похоронка пришла. Много чего было, девочка, много… Отец все-таки вернулся, без ног, но живой. Недолго он с нами пробыл – в 53-ем его не стало, всё не мог пережить. Аслану тогда 18 исполнилось, он перед мамой моей на колени встал и сказал, что теперь он будет хозяином.
Он поступил в Институт, выучился, стал очень хорошим специалистом. Женился, семью завел, но всегда нас навещал. Знаешь, говорил, что всю жизнь нам обязан будет. И что каждую ночь ему эта бомба снится, летящая в дом.
Кафе это его сын держит, Эмиль. Обижается, если мы не приходим, — старушка засмеялась, — Аслана не стало уже лет десять назад, а Эмиль говорит, что как его отец завещал, так и будет. Сказал – всю жизнь буду помогать и ужином кормить, значит так и будет. Вот и делает так Эмиль, по воле отца Аслана. Тяжелые были времена, тяжелые, теперь лучше…
