Деньги — народу, равные возможности — всем, высшее образование — бесплатно. Многие страны тщетно пытались прийти к этой модели. В ОАЭ получилось. Вчерашние неимущие бедуины-кочевники сегодня живут как в восточной сказке
— Открывай раковину ножом и прощупывай мякоть пальцем. — Аиша Абдулла, специалист по арабской культуре, подает мне скользкую ракушку в водорослях и ржавый изогнутый нож. Мы плывем через мангровые заросли в узком проливе между городом Абу-Даби и островом Худаити-Ят на традиционном арабском доу — одномачтовом судне. Для защиты от солнца над палубой натянуто полотнище: нестерпимо жарко, несмотря на октябрь. Сопровождающие меня арабы в длинных одеждах невозмутимо потягивают горячий кофе с корицей и кардамоном. Ну а я выступаю в роли искателя жемчуга. Правда, раковины с моллюсками привезены с устричной фермы. Сегодня добыча дикого жемчуга в Персидском заливе запрещена, а ведь полвека назад она была самым надежным способом заработать на жизнь.
Ковыряться в устричной мякоти — занятие не из приятных. Лишь в одиннадцатой удается нащупать жемчужину. Она не идеально круглая, с потемнениями и пятнами, но крупная.
— Тебе очень повезло, — говорит Аиша и предлагает съесть сырого моллюска, как это делали ловцы жемчуга, у которых другой еды часто не было.
Лодка доу, на которой мы плывем, построена в 1941 году. 70 лет назад под ее навесом ютилось до 20 человек. Шесть месяцев в году 10 ныряльщиков доставали со дна раковины, а еще 10 рабочих вскрывали их одну за одной. Найденный жемчуг отдавали хозяину лодки или скупщику, зарплату делили поровну. Ее хватало, чтобы прокормить семью.
— В день ныряльщик совершал до 50 погружений с камнем, привязанным к ногам…— рассказывает Аиша. — Скудный рацион, долгие месяцы тяжелой работы в открытом море, болезни — редкий ловец жемчуга доживал до 30 лет.
Девушка знает о суровой жизни коренных эмиратцев только по книгам. Она из нового поколения — тех, кто получил университетское образование и престижную работу. Аиша проводит семинары для студентов, школьников и даже взрослых, рассказывает и показывает, как жили предки. О том, что в Эмиратах раньше добывали жемчуг, мало кто помнит. Ход истории резко изменился в 1953 году, когда в эмирате Абу-Даби нашли нефть.
Нефть народу
В 1962-м нефть стали продавать на экспорт.
За несколько лет бедный регион, состоящий из разбросанных по пустыне княжеств, превратился в богатое нефтедобывающее государство.
Но для простых жителей ничего не изменилось. Нефтяная казна правящего шейха Шахбута хранилась в подвале его дворца в мешках. Говорят, часть ее съели крысы. 6 августа 1966 года после бескровного дворцового переворота Шахбута отстранили от власти. На семейном совете было решено, что страной должен править его младший брат шейх Заед бен Султан аль Нахайян.
В августе 1966 года все малоимущие граждане Абу-Даби получили от пришедшего к власти шейха огромную сумму наличными из запасов его брата. С 1968 по 2002 год более чем 162 миллиарда дирхамов были инвестированы в развитие эмирата.
Шейх Заед мечтал распорядиться богатствами родины так, чтобы все стали счастливы. Он сделал программное заявление: «Если Аллах облагодетельствовал нас дарами, то первое, что мы должны сделать в угоду и благодарность ему, — направить богатства на преобразование страны и благосостояние народа». Почти такие же лозунги о всеобщем процветании, только без упоминания Аллаха, в 1960-х красовались и на советских фабричных стенах вместе с портретами вождей. В ОАЭ и сегодня с каждого второго здания смотрит строгий лик шейха Заеда. Его тут почитают чуть ли не наравне с Аллахом и иначе как отцом народа не называют.
Песок, стекло и сталь
Шейх повелел снести все бедуинские хижины. Бывшим хозяевам выдали не только жилье, но и щедрую денежную компенсацию. В 1975 году почти 24 тысячи граждан в рамках социальной помощи получили 87,7 миллиона дирхамов, а в 1982-м уже более 120 тысяч человек оказались одарены 275 миллионами дирхамов. Люди покинули пустыню и переехали в города.
Сегодня столица Эмиратов Абу-Даби выглядит как Гонконг или Нью-Йорк: стеклянные небоскребы, в цокольных этажах банки, студии маникюра и кофейни западных сетей. Каждый небоскреб назван в честь какого-нибудь шейха, по идеально гладким дорогам ездят сплошь суперкары.
10-километровым променадом вдоль моря протянулась набережная Корниш-роуд. Она начинается около отеля Emirates Palace и идет почти до острова Саадият, где строятся филиалы Лувра и музея Гуггенхайма. Под пальмами, высаженными стройными рядами, прогуливаются семьи с детьми.
Содержание одной пальмы обходится государству в 10 000 долларов в год.
К каждому дереву подведена система полива. В Эмиратах нет ни одной реки, растения поливаются опресненной водой. Основная часть территории — засушливые каменистые равнины и солончаки. Два миллиона деревьев, привезенных в Абу-Даби с разных концов света, призваны сдерживать наступление пустыни. А всего 40 лет назад на месте современного мегаполиса была нищая бедуинская деревня.
Сегодня 85% коренного населения ОАЭ живет в городах на побережье и в оазисах, редко покидая кондиционированные квартиры и офисы. Впрочем, кондиционеры на полную мощность работают везде — в такси, автобусах и даже на остановках общественного транспорта. Во внутренних пустынных районах страны остались те арабы, которые по сей день предпочитают вести кочевой образ жизни, например бедуинское племя бени-китаб.
Комфорт за чужой счет
По пути в деревню бедуинов, который проходит через пески пустыни Разин, прошу водителя остановиться возле загона с верблюдами. Верблюжьи гонки — национальный спорт, и инвестиции в будущих чемпионов огромные. Все звери холеные, в загонах убрано, в кормушках свежее сено, в поилках чистая вода. Рядом с верблюжьим загоном прямо под открытым небом — ржавая кровать. Вместо матраса — несколько пучков соломы. Тут 11 месяцев в году спит Курбан Батти, 35-летний пакистанец, ухаживающий за верблюдами. Водитель торопливо убеждает меня, что пакистанец очень доволен условиями — так жить лучше, чем без работы в Пакистане.
— Щедрый хозяин даже оплачивает мне билеты на родину, — хвастается Курбан. — Один месяц в году я могу провести с семьей. У меня жена, два сына и две дочки.
В месяц Батти получает 1000 дирхамов (~270 долларов). В его обязанности входит кормление верблюдов и уборка загонов. В день он распаковывает по два пакета сена для каждого из 200 верблюдов из стада. Один пакет стоит 600 дирхамов…
На следующий день в лобби роскошного отеля Emirates Palace в Абу-Даби я разговариваю с инженером Эрнакуламом Кералой. Он приехал из Мумбая четыре года назад. Шесть дней в неделю Эрнакулам шкурит и чистит потолки и колонны отеля, чтобы приклеить на них пластинки сусального золота. На 40 квадратных метров поверхности уходит 1600 пластинок 22-каратного золота. Работа тяжелая и ответственная — материал дорогой. В месяц Эрнакулам получает около 5000 дирхамов.
Условия труда офисных служащих лучше. Белых воротничков привлекает всегда солнечная погода и возможность быстрого карьерного роста. Ирландка Дерна О’Лири в Эмиратах уже год, она организует работу отдела маркетинга Фестиваля искусств. Ее зарплата — 9000 дирхамов — ниже, чем была бы при аналогичной должности на родине.
— Я веду крупный проект, возглавляю департамент компании. А в Ирландии с моим опытом я могла бы рассчитывать только на место стажера или практиканта, — говорит 25-летняя Дерна.
Ее ровесница Надия Брахими из Алжира занимается аккредитацией прессы на мероприятия.
— Я обожаю ОАЭ. Здесь очень безопасно. Я училась в Париже и там больше боялась за жизнь и кошелек. Тут девушка может спокойно идти одна ночью по городу. На женщин нельзя смотреть, их нельзя фотографировать, нельзя показывать на них пальцем — за такие нарушения придется выложить немаленькие штрафы. — Надия носит строгий черный костюм, но волосы не покрывает — роскошные черные локоны струятся по спине.
Образованные люди
В начале 1960-х население было не только бедным, но и наполовину неграмотным. Редко кто из родителей мог нанять ребенку учителя. А если доход семьи и позволял такую роскошь, как образование, то в медресе — духовных школах при мечетях — обычно изучался только Коран. Шейх Заед мечтал, чтобы в стране жили образованные люди, которые знали бы, как распорядиться богатством. В 1953 году в эмирате Абу-Даби была открыта первая светская школа и зарегистрировано 450 учеников. А в 1972 году образование в школах стало для всех эмиратцев бесплатным и обязательным.
— Мое обучение в Калифорнийском университете оплатил фонд Abu Dhabi Investment Authority, — рассказывает известный эмиратский телеведущий и колумнист Али Алсалум. — Там я штудировал основы туризма и гостеприимства. Затем учился в Канаде. Дополнительно овладел английским, немецким и корейским языками.
Назад к корням
Проект Мохамеда Рашад Кудси — бедуинская деревня — тоже получил государственную поддержку. Мохамед встречает меня кофе и финиками. Сейчас деревня пустует, но на выходные все номера забронированы. Коренные жители приезжают сюда семьями на уик-энд, чтобы пожить в хижинах без кондиционеров и поспать на циновках.
— Гости хотят полюбоваться дюнами, прокатиться на верблюде, отведать национальной еды и показать детям, как жили их предки, чтобы те ценили свое богатство и блага, которые им дает государство, — рассказывает Мохамед. — Покойный президент Его Высочество шейх Заед бен Султан аль Нахайян говорил: «Предки оставили нам в наследство традиции. Наша миссия — поддерживать и развивать их в качестве активов для будущего нации».
В традиционной арабской деревне есть выбор между палаткой бедуина, тростниковой хижиной рыбака и каменным фортом в пустыне. Отвыкших от жары резидентов ждет прохладный бассейн. Но приобщаются к жизни предков эмиратцы недолго. Полюбовались дюнами и песками — и в город, к благам цивилизации, которыми их одарил дальновидный шейх. А мог бы сложить нефтяные деньги в копилку и наслаждаться ими с группкой соратников.
Фото: Istock (x8), Getty Images (x14)
